Ярослав Жилкин, 43 года. Руководитель гуманитарной миссии по поиску погибших солдат «Черный тюльпан». За время работы в зоне АТО организация нашла 640 тел.

Об этом на своей странице в Facebook пишет Киборги-2015 - арт-проект о героях нашего времени.

Свою помощь военным Ярослав Жилкин и его единомышленники предложили после Иловайского котла.

– Услышав, сколько бойцов погибли и сгорели при выходе, поняли, что можем помочь с поисками тел, - говорит Ярослав. - Опыт у нас есть - много лет разыскиваем пропавших без вести солдат Второй мировой войны. В итоге нам разрешили работать в тех местах. За полтора месяца мы нашли больше 150 тел погибших в котле. В миссии работают около сорока добровольцев. Выезжаем по очереди. Не раз приходилось работать под прицелами автоматов. Но мы без оружия. И всегда объясняем комбатантам: если найдем тело со знаками отличия вашего бойца, сразу отдадим. Не раз так уже и было.

- Первую поезду в зону АТО помните?

- Я лично возглавил первую группу поисковиков - поехали на Саур-Могилу. В первый день нашли около 12 человек. С тех пор работаем на выезде практически каждый день. Бывает, что мы делаем вынужденный перерыв в поиске: сломался транспорт, плохие погодные условия. Также когда был день шахтера, нас предупредили, что лучше не выезжать. Но в основном, мы постоянно "в поле".

Ярослав регулярно бывает в Донецкой области. Ему удалось добиться разрешения попасть в так называемую серую зону, которой теперь стала территория Донецкого аэропорта.

– Многие бойцы, воевавшие там, говорят, что не всех погибших побратимов удалось вывезти, да и под завалами нового и старого терминалов точно еще есть тела украинских «киборгов», – говорит Ярослав Жилкин. – Поэтому с марта, как только объявили перемирие, мы начали искать возможность попасть в аэропорт. Вышли на комиссию по возвращению тел погибших, организованную с той стороны. Общались с ее главой Лилией Родионовой. Три недели назад нам позволили приехать в Донецк. К руинам нас сопровождали сотрудники ОБСЕ, представители так называемой ДНР и журналисты. Мы нашли фрагменты трех тел. В первую очередь подошли к нашему танку, который остался на краю взлетной полосы. Бойцы расчета говорили, что внутри оставался раненый механик. Мы внимательно обследовали танк – останков в нем нет. Даже боекомплект остался целым. Можно предположить, что боец выбрался из танка и пополз к траве на обочине. Сейчас там настоящие заросли, в которые заходить опасно – в них могут быть и растяжки, и не взорвавшиеся снаряды, да что угодно... Находясь там, мы не почувствовали специфического запаха. А вот на тропиночке, ведущей к радиолокационной станции (РЛС), обнаружили остаток нижней конечности и фрагменты позвоночника. Они находились неподалеку от нашей бронированной машины, которая сгорела. В самом аэропорту боевики нам отдали голову и стопу в берце... Все это передали на экспертизу.

А вообще там огромная территория, требующая тщательного прочесывания. Одни сплошные завалы! Чтобы их разобрать и извлечь тела погибших, нужно провести кропотливую работу. Но делать это нужно. Родители должны узнать, что произошло с их детьми, где они погибли, оплакать их и похоронить останки. Это очень важно для каждой семьи.

В киевском кабинете Ярослава стены завешаны картами. Одна большая всеукраинская. Остальные - очень подробные тех населенных пунктов, где велись поиски. Желтыми кружочками обозначены места найденных захоронений. "Вот здесь, возле Саур-Могилы, была братская могила. Нашли шесть тел. Возле Степановки нашли бойца в танке", - показывает Ярослав.

– Вам приходится вскрывать захоронения, переносить разложившиеся тела. С вашей группой после экспедиций работают психологи?

- Ребята, как настоящие мужики, ни на что не жалуются. И в этом проблема. Одного из поисковиков пришлось буквально силой заставить пройти курс психореабилитации. Более полугода назад наша группа полтора часа находилась на взлетной полосе донецкого аэропорта возле "Спартака" под плотным обстрелом. Ребята пришли забрать тела, которые пролежали в нейтральной зоне не один месяц. Поисковики были одеты в определенную форму, шли с флагом. Одно тело сразу подобрали. Затем поменяли колесо в нашей машине - там же тьма осколков, поэтому пробили шину. Подъехали к разбитой фуре, вокруг которой были рассыпаны боеприпасы. Решали, как ее объехать, не заезжая в траву, где могли стоять растяжки или валяться мины, как внезапно в пяти метрах сработала граната. После этого над головами стали свистеть и пули, и мины... А там никаких углублений нет. Пришлось вжаться в землю. Стреляли не прицельно, а чтобы напугать. Я позвонил старшему группы как раз, когда шел обстрел. Он говорил со мной сдавленным голосом, выронил трубку. Я попросил его провести перекличку, чтобы убедиться: все живы и целы. Посоветовал говорить друг с другом и напомнить, что нельзя паниковать, подниматься, ни в коем случае не бежать... Слава Богу, все вышли оттуда целыми. Только в нашем грузовике обнаружили две дыры. Но с тех пор сами договариваемся с обеими сторонами напрямую, чтобы знать, кто командует группами сопровождения. Идем теперь только в сопровождении представителей ОБСЕ или Красного Креста.

- После того случая кто-то отказался ездить за погибшими?

- Никто. Все продолжают работать. Несколько недель приходили в чувства, а затем снова отправились в зону АТО. Я хорошо запомнил советы опытного психолога, с которым общался. Он сказал: "Главный принцип в вашей работе - отстраниться, не думать о том, что перед вами люди, которые недавно были живыми. Как ни цинично это звучит, но грузите тела так, как будто это мешки с картошкой. Подменяйте друг друга чаще. Пойте песни, рассказывайте анекдоты". Все это действительно работает. А новичка, чтобы проверить, нужно сразу бросить на самый сложный участок работы. Например, попросить прыгнуть в выкопанную яму с полуразложившимися телами и подать их наверх. Если человек не теряет сознание, чувствуя запах, продолжает делать все, что нужно, значит, прошел пик ужаса. Барьер сломан.

- Иногда сам себя спрашиваю: что тебя заставляет ездить в опасные места, бродить по полям, усеянным осколками и снарядами? - продолжает Ярослав. - Тогда вспоминаю слова, которые нам часто говорят бойцы: вы герои, потому что никто, кроме вашей группы, не согласился это делать. Это мобилизуют. Да, мы не оживим погибших ребят. Но восстановим память о них.

- Как вы ищите захоронения?

- Иногда их просто чувствуешь. Этому не научить. Находясь на местности, анализируешь события, здесь происходившие, смотришь позиции. Много гильз? Значит, шел бой. Под Дебальцево подхожу к танку. По кумулятивной обшивке видно: была пара попаданий. При этом сам танк остался целым. И боекомплект в нем сохранился. Внутрь не залажу - может стоять растяжка. Внимательно осматриваю все вокруг. Если кто-то был ранен и его выносили, обязательно остаются следы, которые можно заметить: обрывки бинтов, разорванный перевязочный пакет. Затем приглядываешься к бугоркам. На одном стоит кол? Как правило, это говорит о том, что здесь кого-то похоронили. Под Иловайском очень расстраивало то, что постоянно менялся ветер. Вот вроде чуешь запах смерти, запах плоти, а через секунду не понятно, откуда его принесло…

Одна из групп миссии нашла тело легендарного бойца Темура Юлдашева.

- Нам дали ориентировку, где копать, - рассказывает поисковик. - Внезапно начался ливень. А там, под Иловайском, земля размокает моментально, увязнешь в ней - не выберешься. Поэтому нам пришлось срочно уехать с места. Да и то - трактор выдергивал машину. Вернулись на следующий день. Докопали яму - ничего не нашли. Уже не знали, что делать, когда к нам подбежала такса. Там тогда много брошенных собак было. Вот она под нашими ногами стала рыть землю. Мы посмотрели на нее и в один голос сказали: "Давайте копнем"... А там захоронение. До сих пор жалеем, что не забрали собаку с собой, не приручили. Был бы помощник.

- Бойцам вы тоже возите помощь?

- Передаем все необходимое пленным в Донецкую "избушку" - так называют здание СБУ, в котором содержатся наши ребята. Я был внутри. Мне передают списки того, что нужно. Я и собираю. В Донецкой области у нас уже образовалась своя база. Каждый из нас ездит за свой счет, миссия волонтерская. Тем, кто работает на частных предприятиях, идут навстречу, отпускают в поездки. Государственным служащим сложнее. Есть у нас поисковик, который уже "отгулял" отпуск на два года вперед. У меня несколько источников дохода - ресторанный бизнес, сдаю в аренду помещения. Большую часть прибыли тратил на покупку необходимого для экспедиций. Но за последние два года доходы значительно упали. Приходится обращаться за помощью к простым людям. Нам же нужно обслуживать специальные холодильные машины для тел, обеспечивать себя системами связи, приспособлениями для поиска, костюмами, масками…

- Где еще, по вашим предположениям, остаются тела наших погибших бойцов?

- В Зеленополье, в местах, где был так называемый Должанский котел. Совсем еще не обследованы места в так называемой ЛНР. Это Цветные Пески, Металлист, луганский аэропорт. Здесь придется только начинать поиск погибших.

- Известно точное количество пропавших без вести?

- В данный момент называется цифра 840. Но я знаю, что в днепропетровском морге сейчас 719 тел не опознаны. Сколько из списка пропавших без вести в числе этих неопознанных - не известно. Больше сотни бойцов точно нужно искать. Даже если найдутся все, кроме одного, мы будем продолжать работу. Только сейчас создается объединенный центр по данным о пленных и пропавших без вести. Для этого воедино собираются данные Министерства обороны, Службы безопасности и Министерства внутренних дел.

19 сентября 2015 года руководитель гуманитарной миссии «Черный тюльпан» Ярослав Жилкин награжден орденом «Народный Герой Украины».

Виолетта Киртока, Газета "ФАКТЫ"

photo by Roman Nikolayev

Источник: «Кіборги - 2015» / Cyborgs - 2015

МБФ "СЛАВА УКРАЇНІ" / ICF "GLORY TO UKRAINE" / FIB "GLOIRE À L'UKRAINE"