Зимой прошлого года офицер из Винницкой области Сергей Собко собирался на учебу в престижный военный колледж в Канзасе, а в итоге отправился во главе батальона на войну, где сперва штурмовал Саур-Могилу, потом обеспечивал выход войск из котла у границы с РФ и наконец прорывал окружение в Дебальцево.
Источник:http://censor.net.ua/r350571Источник:http://censor.net.ua/r350571
Все-таки получить американское военное образование молодой подполковник и ныне замкомбрига 30-ой механизированной бригады надеется после окончания войны на Донбассе, а пока работает одним из официальных военных Героев Украины - обладателей ордена Золотой звезды.
Фото: Роман Николаев
"О начале войны я узнал в бане"Источник:http://censor.net.ua/r350571Источник:http://censor.net.ua/r350571
О начале войны я узнал в бане в последний день февраля. Отдыхал там вместе семьей и родственниками, когда меня оповестили о необходимости прибыть на место службы. Вечером того дня мы все прибыли на службу и неделю находились на казарменном режиме, получали материальные средства, боеприпасы, технику ремонтировали. 8 марта во главе батальонно-тактической группы, в состав которой входил мой первый механизированный батальон, первая танковая рота, гаубичная батарея, снайперы и разведка, я выдвинулся из части.
Сперва нас отправили для дополнительной подготовки на ровенский полигон. Это двухнедельное слаживание потом нам очень пригодились на востоке.
Сразу после этого нас отправили в Херсонскую область. Первые дни было неспокойно - реально ожидали наступления. Потом стало понятно, что активные действия сместились на восток, и мы сосредоточились на боевой подготовке, понимая, что рано или поздно и мы туда попадем.
Все это время не верилось в реальность происходящего. До этого у нас были только учебно-боевые тревоги. Больше всего волнения было именно от неизвестности.
На тот момент в батальоне у нас было около 80% контрактников - опытных профессионалов. Так что с людьми проблем не было, зато были с техникой - один батальон на боевой выезд собирали всей бригадой. Никаких бронежилетов у нас тогда не было - стальной шлем, лямки, малопехотная лопатка, фляга и общевойсковой защитный комплект. Бронежилет и каска были предназначены только для несения караульной службы. У всех они появились гораздо позже.Источник:http://censor.net.ua/r350571Источник:http://censor.net.ua/r350571
В АТО мы впервые попали 17 июля и сразу же в активные боевые действия. Нашим первым заданием был выход в населенный пункт Петровское, где мы должны были встретиться с подразделением 95-ой и 51-ой бригады. Мотопехота должна была закрепиться на Саур-Могиле после того, как мы с десантниками там пройдем. До места встречи с 95-ой бригадой мы добрались без потерь. Там мы вместе под руководством полковника Забродского под артиллерийским огнем ожидали 51-ую бригаду, рассредоточившись по дороге на Саур-Могилу. Там же и понесли первые потери - солдату оторвало конечности, и мы не смогли довезти его до больницы. Среди раненых в тот первый раз были офицеры - командир взвода и заместитель начальника штаба. Не дождавшись 51-ой, мы отошли на ночевку в район Петровского. Следующим утром, 27 июля, мы штурмовали Саур-Могилу. Кроме двух наших рот с танковой ротой и отдельными взводами было еще подразделение 95-ой бригады. В общей сложности сил было на один батальон.
Впереди шли танково-механизированные подразделения, а за нами - аэромобильные. Катком снесли все, что там было. Бой длился всего около часа буквально. Одна наша БМП подорвалась на мине - механик-водитель погиб на месте, еще одна машина была подбита, появились раненые.
Первый обстрел "Градами" ухудшил моральное состояние третьей роты, но командир первой роты обратился по связи к их командиру с призывом не бросать своих, и на высоту они уже заходили вместе.
Как только штурм завершился, нам поступило следующее задание - идти на Степановку. Там двум нашим ротам и танкистам повезло зайти с удачной стороны - с северо-запада, где у противника не было подготовленных позиций. Танкисты отработали изумительно. Возглавлял их командир роты капитан Винник. Во многом, именно от них зависел успех всей операции.
Буквально за час-полтора мы заняли юго-западную сторону Степановки и артобстрелы сразу же начались не только со стороны России, а и Дмитровки, Мариновки. В целом, до недели мы потратили на то, чтобы зачистить Степановку. Противнику пришлось отойти, и мы подтянули к себе наш третий механизированный батальон. Вместе с ним заняли Мариновку, а вот Дмитровку не смогли - артиллерия не дала нам подойти.
Там же мы получили задание - устроить переправу через реку Миус и обеспечить выход наших подразделений, которые стояли вдоль границы с РФ. Этим занимались мы и 95-ая, а наш третий батальон выставил блокпосты до этой переправы, с целью охраны маршрута, снабжения боеприпасами и топливом, эвакуации раненых. Было сложно. Во время выхода наших войск всю ночь не прекращался артиллерийский огонь. Но все прошло успешно, и уже на следующий день мы выходили до Миусинска, что в сторону Красного Луча и Антрацита.
Все это время мы были в тылах противника и в этом была сложность для бойцов - только вперед, назад нельзя.
По-настоящему тяжело нам стало в момент, когда на эту территорию ввели подразделения из Российской Федерации. Мы это сразу почувствовали. Их большие колонны шли со стороны Дьякова на Григоровку, Шахтерск и Торез. Подразделения третьего батальона не сумели удержать блокпосты, они вынуждены были отойти. Часть третьего батальона отошла в Степановку, часть ко мне - в Миусинск. 95-ая бригада к тому моменту вышла. После отхода третьего бата, мы остались в полной изоляции. До этого хоть как-то можно было провести эвакуацию и подвезти боеприпасы. В такой ситуации мы пробыли пять дней. Через местных жителей получали предупреждения от боевиков сдаваться и складывать оружие. Настроение было подавленное, сообщения никакого, огонь постоянный. Тогда я обратился к руководителю сектора и начальнику Генштаба с предложением занять северную часть Миусинска. Для этого моих сил не хватало и я попросил роту из второго механизированного батальона. Мне пошли навстречу, но во время выдвижения подмоги снаряд попал в мой командно-наблюдательный пункт и полностью исчезла связь. Зато начались наступательные действия противника с южной стороны, активное применение артиллерии, танков, ПТУРов, не таких, как у нас, а посовременнее. Такая же ситуация назревала с северной стороны. Словом, все усугубилось. Рота, которая вышла нам на помощь, уже не способна была занять северную часть населенного пункта. Тогда замкомбрига моей бригады Заболотный, который командовал батальонно-тактической группой второго батальона, принял решение выводить всех к себе на север. Та вышедшая рота обеспечила проход, и мы все вышли. Если бы этого не сделали, наверняка, последствия были бы тяжелыми. Так мы из сектора Д перешел в подчинение к руководителю сектора А.
На новом месте мы сразу же заняли населенные пункты, рядом с которыми расположился второй батальон, и получили новую задачу - штурм населенного пункта Малая Николаевка и занятие Иллирии. Потом ситуация снова стала ухудшаться на восточном направлении и было принято решение выводить нас в Успенку к Лутугино. После всего нас вывели на Широкий Лан, и мы впервые смогли на полторы-две недели съездить домой.
С 17 июля по середину сентября в моем батальоне было 19 "двухсотых" и 126 "трехсотых". Плюс 6 пропавших без вести и пленные. В Миусинске у нас взяли в плен группу из разведвзвода, а во время окружения Степановки в плен попал мой зам по работе с личным составом - майор Рой. И это еще не все.
"Со слов Майка, такого "замеса", как в Логвиново,он нигде на войне не видел"
В январе нас готовили на замену в Донецкий аэропорт. Мы даже прибыли в Пески и штурмовали часть населенного пункта Жабяче. Но из-за обострения на Дебальцевском направлении было принято решение вывести мою батальонно-тактическую группу в Луганское. Там мы сперва действовали как резерв - наши подразделения выходили на любое направление, где заострялась обстановка. Например, мы действовали во время штурма Углегорска. Силами до количества сводной роты вывели из окружения более 100 человек 128-ой бригады в районе Редкодуба. Также дважды мы штурмовали Логвиново. Там у нас не получилось.
На тот момент там были две роты моего батальона - вторая и третья, подразделение 79-ой бригады под руководством Майка и рота 24-ой бригады. Операцию обоих штурмов планировали мы с комбригом. Но не все вышли и сделали то, что должны были. 24-ая бригада не вышла вовсе - с ними исчезла связь. Почему - это мы только догадываться можем. Или знаем, но не хочется бросать слова на ветер. 79-ая бригада хорошую работу сделала, но тоже не то, что планировали. В результате в населенный пункт зашла только наша вторая рота Гринюка и разведрота бригады. Она понесла большие потери и не смогла там закрепиться. Как только мы зашли в село, артиллерия не давала поднять головы и подавить ее мы не могли - размещение ее было таково, что визуально мы ее не наблюдали, только слышали. Комплексов, которое могли бы ее засечь и вычислить координаты, у нас не было. Ну, и оборону противник хорошо подготовил. Плюс, как я уже говорил, мы планировали зайти с трех сторон, а вышло иначе. Так что ряд факторов сыграл роль. Со слов Майка такого замеса как в Логвиново он нигде на войне не видел.
Батальон в этот раз уже был не так готов, как в первый, потому что в связи с боевыми потерями уже было много мобилизованных вместо опытных контрактников. Если офицеров нам удалось быстро подготовить, то по солдатам и сержантам проблемы оставались - не с выполнением ими приказов и моральным настроем, им навыков и подготовки не хватало.
В начале войны у нас была лучшая танковая рота во всех Вооруженных силах. Наши танкисты почти все были контрактниками, хорошо подготовленными, прошедшими учения. Они шли первыми во время штурма Саур-Могилы, они же прикрывали штурм Степановки. Везде это был наш щит, наша броня. Без танкистов там было никуда.
Во второй раз уже так не получалось. Командир роты пошел на повышение, в подразделения набрали мобилизованных, личный состав распределили по другим ротам. Да и сепаратисты имели уже более современное противотанковое оружие. Случалось, что уже только с выходом машины на горизонт ее сжигали. Поэтому потерь среди танкистов в районе Дебальцево у нас было много - в Углегорске сожгли танк вместе с экипажем, во время первого штурма Логвиново подожгли сразу два наших танка, во время Редкодуба потеряли еще один.
"За получение награды все время чувствую вину"
О представлении к награде я узнал во время пребывания в поселке Луганское - по телефону от начальника Генштаба. Я извинился и сказал, что приехать за ней не смогу, потому что не заслуживаю. Он спросил, кого я рекомендую, и я назвал Гринюка (Владимира, командира второй роты первого батальона. - Ред.). В итоге мы получали Золотые звезды в Киеве оба (http://slavaukraine.net/ua/novini/ostanni-podiyi/2579-poroshenko-prisvoil-zvanie-geroj-ukrainy-chetyrem-ofitseram-vasiliyu-zubanichu-sergeyu-sobko-aleksandru-porkhunu-vladimiru-grinyuku-fotoreportazh.html). Но Володя получил ее не из-за моих слов, а потому что заслужил этого, как никто другой, своими личными качествами. У него опыта было меньше всего среди командиров рот, но из первой ротации в АТО он вывел ее с минимальными потерями личного состава и без потерь техники вообще. Если надо было, он выполнял задачи впереди своих солдат, и они ему поэтому верили.
Еще на Редкодубе у нас получил ранение командир взвода, и тогда сержант Никитюк принял на себя командование. Силами 40 человек он вывел из окружения более 100.
Там же был героический поступок нашего старшего солдата - водителя-механика Петра Дубовика, который на своей машине вывез из Редкодуба около ста человек. Он сейчас восстанавливается после ранения.
Был еще поступок мобилизованного киевского солдата Ганичева, который на Саур-Могиле получил тяжелую контузию. Все время до нашего захода в Дебальцево он восстанавливал здоровье и помогал нам как волонтер. А перед Редкодубом прибыл обратно во вторую роту и в первые минуты боя получил вторую контузию, но в этом шоке вытянул командира взвода лично и еще успел положить группу сепаратистов.
Словом, на сегодняшний день мы подали от батальона более 100 обращений на награды и, к сожалению, очень мало военнослужащих получили их. Даже те, кто уже был в указе Президента о награждении, очень долго ждали получения на руки. Почему - я не знаю. Такая ситуация с поощрением личного состава почти везде. Именно поэтому мне не хотелось получать свою. Чувствую с того момента стыд и вину.
Мы подавали на орден Золотой звезды лейтенанта Микитюка (посмертно), который погиб на опорном пункте возле Дебальцево. Также подавали двух разведчиков, которые подорвались на мине, выполняя боевую задачу. Никто из них не получил. На ордена за мужество мы еще подавали нашего доктора, моих замов, командиров взводов, солдат. В итоге, наш новый командир бригады принял решение учредить награду и поощрять ею личный состав самостоятельно.
О наших врачах хотелось бы сказать отдельно. Когда в Миусинске у нас были тяжелые раненые, то начальник медпункта - старший лейтенант Крот Александр, не имея надлежащего образования, оказывал им помощь. Рядом с нами находился 409-ый мобильный госпиталь, но он не смог к нам добраться, и именно Крот обслуживал наш и частично третий батальон. Позже уже женщины-врачи из 409-го госпиталя под обстрелами в Степановке оказывали помощь и нам, и 95-ой бригаде, подавая пример смелости даже мужчинам. А им даже нельзя выплатить по 1000 в день за участие в боевых действиях. Просто потому, что они врачи, и неважно, что находятся в такой же опасности, как остальные участники боя.
Дополнительные денежные поощрения, это, после наград, вторая больная тема. Например, только сейчас мы получили обещанные деньги за успешное выполнение боевого задания в Редкодубе. А за участие в боевых действиях в Дебальцево до сих пор нет - потому что все документы сгорели и боевых распоряжений не сохранилось. Весь этот процесс вообще усложнен - документы из бригады отправляют в сектор, а в ротации - один человек ими занимался, потом пришел новый и просто их потерял или забыл о них. Значит, готовим опять, отправляем, сектор отправляет их в штаб АТО и т. д. А бойцы звонят мне и спрашивают, когда будут выплаты за февраль и март.
В этой денежной теме вообще много проблем. Неправильно, например, что военнослужащие на первой линии обороны получают такую же зарплату, как и те, кто на третьей, а статус участника боевых действий, кроме тех, кто бывал в атаках под "Градами" получают и те, кто стоял на блокпостах.
Наш батальон остался на Дебальцевском направлении и после выхода оттуда 128-ой бригады. Слова о том, что все подразделения, принимавшие участие в операции, выйдут на восстановление, не подтвердились, и мы в полном составе батальона находимся там до сих пор. С января. Наверно, для этого есть какие-то причины.
Все это время меня поддерживает моя семья. Знаю, что родные молятся о нас всех. Были моменты, когда только их молитвы нас и спасали. Родителей я старался по возможности уберегать от лишней информации и говорить им, что все хорошо. Жена все это время одна воспитывает сына. А в июле у нас родилась дочка. Жену очень волнует, когда именно это все закончится, но ответа я дать не могу. Эта неопределенность, наверно, труднее всего.
Анастасия Береза, Цензор.НЕТ
Источник: http://censor.net.ua/
Источник:http://censor.net.ua/r350571Источник:http://censor.net.ua/r350571Источник:http://censor.net.ua/r350571Источник:http://censor.net.ua/r350571
Источник:http://censor.net.ua/r350571Источник:http://censor.net.ua/r350571
Источник:http://censor.net.ua/r350571Источник:http://censor.net.ua/r35057
