Дольше всего мы стояли в районе Курахово, то под самим городом, то ближе к Марьинке. Еще в самом начале, когда только приехали, зашли в магазин, скупились, вышли, а ко мне подходит женщина в возрасте и говорит: "Слава Україні! И спасибо, что вы у нас есть!" Руку в карман мне засовывает, выбегает вперед, прыгает в машину и уезжает. Когда я достал из кармана деньги, то был немного ошарашен. Мы-то деньги никогда на блокпостах ни у кого не брали.
Источник:http://censor.net.ua/r344162Источник:http://censor.net.ua/r344162
Моя жизнь - очень интенсивная с детства. Я родом из Павлограда и сколько себя помню, всегда занимался спортом: гандболом, боксом, но в итоге остановился на рукопашном бое. Мое максимальное достижение - это серебро на чемпионате мира по военно-спортивному многоборью: стрельба, бой на ножах, рукопашный бой. Это было в 2011 году, я жил тогда спортом.Источник:http://censor.net.ua/r344162Источник:http://censor.net.ua/r344162
Не могу сказать, что я был патриотом. Потому что за 18 лет спорта Украина мне дала всего лишь 2000 грн за серебро на Чемпионате мира, а у меня больше денег уходило на лечебный гель. Но гордость, что я выступаю за флаг своей страны, у меня была.
Работал я на шахте подземным электрослесарем, машинистом подземных установок, на глубине приблизительно 345 метров над землей.
Когда меня призвали и я увидел своими глазами первые бои, я понял, за что нужно сражаться - у меня растет дочка, и я должен ее защищать.
Все, кто взяли оружие и стали на другую сторону, - это враги. А все, кто воюет на украинской стороне, - это даже не друзья, там нет такого понятия, там все друг другу братишки.
Призвался я в 20 БТРО, числился там пулеметчиком.
Как только попадаешь на войну - сначала все очень интересно, так как ты не знаешь, что это такое на самом деле. Тем более, какому мужчине не интересно оружие? Мне выдали как раз такое, которое я никогда в жизни не держал в руках, а видел только по телику. Это ПКМ (пулемет Калашникова модернизированный) а подготовка была такая: на полигон съездил, пострелял и все.
Для меня точкой невозврата был окоп. То, что ты сам себе вырыл для защиты, могло стать твоей могилой. А если прилетает "Град", то не просто твоей, а братской.
Дольше всего мы стояли в районе Курахово, то под самим городом, то ближе к Марьинке. Еще в самом начале, когда только приехали, зашли в магазин, скупились, вышли, а ко мне подходит женщина в возрасте и говорит: "Слава Україні! И спасибо, что вы у нас есть!" Руку в карман мне засовывает, выбегает вперед, прыгает в машину и уезжает. Когда я достал из кармана деньги, то был немного ошарашен. Мы-то деньги никогда на блокпостах ни у кого не брали.
От нашей позиции до Курахово было буквально полтора километра. Там случились первые неприятные моменты с местной властью. Мэр Курахово говорил нам не приезжать в город и не пугать народ. Он же проводил референдум, а мы располагали информацией, что он устраивал провокации: взрывы в городе, ссылаясь на украинских военных, чтоб создать панику среди населения. Он же агитировал за "ДНР", у нас была видеозапись в подтверждение его агитаций. Совместно с "Правым сектором" мы арестовали его вместе с заместителями. И отдали правоохранительным органам, а через 2 дня выяснилось, что его отпустили. Тарута заступился за этого мэра перед президентом. Каждый из нас был просто шокирован такой новостью. Помимо этого он прошел в Раду по 59-му округу. А его зам сегодня мэр Курахово. То есть, ничего не поменялось - прошлым летом мы боролись за то, чтоб люди спокойно жили, а сейчас там опять повылезали сепаратисты.
Однажды со стороны Марьинки застрелили двух молодых парней. Машина, из которой делали выстрелы - скрылась. Выяснилось, что убитые парни торговали наркотиками. А мы стояли там буквально в 3-4 минутах езды и моментально отреагировали на стрельбу. Приехали, оказали первую медицинскую помощь. Затем вызвали скорую, дождались, пока она приедет. Один пацаненок выжил, а второй - умер. Затем мы пытались найти тех, кто это сделал. Но свидетели дали нам ошибочную информацию - и мы не успели перехватить виновных в убийстве парней. Люди увидели, что вместо милиции разбираться приехали солдаты и после ряда каких-то случаев, помощи оказанной местным, они стали нам доверять.
При Курахово есть водохранилище, там есть турбаза, где жили беженцы. Мы привозили туда продукты, детям сгущенку или еще какие-то сладости. Чтоб люди почувствовали, что они защищены.
На войне мне больше всего запомнились дети, их глаза. Хотя даже дети там тоже разные. Бывало и такое, что подходили и говорили: "Дяденька, мой папа из "ДНРа", поэтому он придет и вас убьет!" А бывало и обратное, когда пацаненок протягивает пирожки и говорит, что они с бабушкой для нас, солдат, их испекли.
Меня с первых дней братаны прозвали Джексоном. И сейчас я больше откликаюсь на позывной, чем на Женю. А после ранения меня прозвали титановый Джексон, потому что в голове у меня стоит титановая пластина.
Нас обстреливали ежедневно, бывало и так "жарко", когда с трех сторон лупят, а ты с пулеметом на одной стороне отстрелялся, потом побежал на вторую. А они минометами, САУ, гаубицами лупят, и ты полдня бегаешь из стороны в сторону - отстреливаешься.
А за несколько дней до моего ранения они вообще обнаглели: на террикон выставляли 5-литровую бутылку, чтоб пить, садились рядом и корректировали огонь. Когда ты это видишь, то берешь пулемет и начинаешь по ним гатить. И радость берет, что хоть и не попал, но шухера навел; по рации слышишь, как они всполохнулись и жалуются друг другу, что даже голову не могут поднять. Правда, в ответ сепары тоже начинают стрелять, только уже из миномета. Пару раз они пытались подходить со стрелковым оружием, но получали от нас очень неплохой ответ.
Ранили меня 27 августа, я сменился как раз с дежурства. Дежурство - это с 12 до 6 простоять на горе, в самый солнцепек, в броннике в каске. Поэтому иногда просто все с себя снимаешь, чтоб тело отдохнуло. Телефонная связь у нас была только в одном месте. И вот, когда я подошел поговорить по телефону, даже выстрел не услышал, видимо стреляли издалека. Когда понял, что таки "прилетело", начал куда-то отбегать, но не успел укрыться - первый 122- миллиметровый снаряд упал в 5 метрах от места, где я находился. Меня сразу же ранило в голову, но я почему-то не вырубился, а побежал дальше, затем упал второй снаряд приблизительно в 7 метрах. Поскольку он разорвался за воротами, осколки пролетели сквозь них - и попали мне в бок. Где-то метрах в десяти был подвальчик с нашими пацанами, я добежал туда. Мой товарищ, Саня Кок, сделал укол и перемотал мне голову. Эти два снаряда, были началом очередного обстрела.
Когда меня укололи, я потихоньку начал засыпать. Но перед этим я помолился и поблагодарил Бога за то, что он мне дал в жизни, и за то, что у меня есть дочка-красавица. Попросил прощения за все свои грехи. Еще я поблагодарил своих родителей, потому что они все время переживали за меня. Отец толком спать не мог и даже начал ремонтировать часы, чтоб занять себя чем-то и просто потому, что нервы зашкаливали. А когда меня привезли в госпиталь, мама сказала, что для нее 2014 года не существует, он вычеркнут из жизни, потому что она не жила, а существовала.
Я очень удивился поступкам некоторых местных жителей: когда они узнали, что Джексона ранили, ждали под больницей в Курахово, пока меня привезут. Люди принесли новые вещи, фрукты, соки и все остальное. Мне кажется, что они так отреагировали, потому что нам удалось заслужить их уважение к себе. Я им все время говорил, что, пока мы здесь - все будет спокойно. А вот если нас не будет, тогда надо переживать.
Мы и правда держали там порядок. Когда мой батальон вывели из Марьинки, люди написали коллективное письмо в облгосадминистрацию и президенту: "Верните нам 20-ый батальон, потому что нам с ними спокойно!" У нас за первые полгода в зоне АТО было только трое погибших и 35 раненых из всего батальона, поэтому он считался очень эффективным.
Сейчас в целом во мне еще "живет" до 30 осколков. А вытащили в общей сложности - 83. Удивительно, что меня сильно оглушило, но контузии не было.
А самое серьезное мое ранение - это пробитый череп. Туда попал маленький осколок, около 5 мм, и остановился в двух мм от центрального сосуда. То есть, я был всего в 2вух миллиметрах от смерти.
Плюс у меня была гематома размером около 20 см - вся затылочная часть. Заметили осколок только на 6-ой день. Поскольку у меня вечерами болела голова, я не мог спать, а таблетки и уколы - не помогали, мне сделали КТ (компьютерная томография) и по результатам моментально отправили в операционную. Часть лобной кости начала уже гнить, и мне ее удалили. Я три с половиной дня отходил от наркоза. Жестко отходил: маму посылал, стены бил кулаками, трубки пытался выдернуть. Гранаты автоматы "держал" в руках, то есть воевал. Ну а потом, когда меня через неделю выписали из больницы, я не выдержал и поехал на передовую к пацанам с волонтерской помощью, да и просто потому, что соскучился.
Когда мне медики сообщили, что будут списывать, я сказал, что иду обратно. Но вышло так, что меня направили в Польшу на реабилитацию, а потом, когда я вернулся домой, отправили на повторную операцию. По итогам воевать все же не допустили. Тогда я занялся помощью пацанам: социально-правовой защитой в "Фонде Обороны Країни" Сейчас я помогаю добиваться солдатам получать УБД ( участник боевых действий), езжу на передок, проверяю обеспечение, потому что без фронта я не могу, да и ребятам своим привожу необходимое, как волонтер.
У меня есть человек, которого я очень сильно уважаю, - это мой старшина Виталик. Он для меня стал вторым отцом. Благодаря ему я более менее адекватен. Он очень правильно на меня повлиял. Я понял, что на войне - либо ты, либо тебя. Ты смотришь, в какой-то мере, смерти в лицо. Виталик прошел войну и он в меня как зерно какое-то вложил. На фронте, по-своему очень сильно рвет башню от незнания того, что с тобой будет.
Мой отец сказал так: "То, что я мог читать когда-то в книгах, ты видел своими глазами!" Я видал молодых пацанов, которые просто шли на убой. То есть, люди не имели чувства страха. Потому что война - это своего рода тоже наркотик и очень сильный.
Большинство парней, которые уже демобилизованные, все равно приезжают на фронт как волонтеры, потому что их тянет туда. Это и есть эхо войны, которое будет еще очень долго звучать.
Сейчас я понял, что родители - это святое. Раньше я этого не чувствовал. А еще у меня появились новые ценности и новые друзья. Ну а некоторые старые, те, с кем занимался спортом, которые когда-то были близки по духу, практически все потерялись, потому что наши мнения относительно войны разошлись. Мы по-разному теперь с ними смотрим на мир, и нашу страну.
Я, конечно же, очень хочу мира, и нормального правительства, которое будет работать на страну. У нас много адекватных мудрых людей и я верю в будущее Украины. Мне нравятся слова Бориса Филатова о том, что ему бы хотелось, чтоб его потомки знали, что их предок был одним из революционеров, которые изменили страну к лучшему и подняли с колен. Я тоже хочу быть человеком, который способен что-то изменить. Я хочу, чтоб люди верили в Бога и вели честные отношения, как и в бизнесе, так и в политике. А еще я очень хочу быть примером для своей дочери, потому что это моя копия и самое дорогое, что у меня есть.
Текст и фото: Вика Ясинская, "Цензор.НЕТ"
Источник: http://censor.net.ua/
Источник:http://censor.net.ua/r344162Источник:http://censor.net.ua/r344162
